Добрая фея
Простите меня все те, кого я вовремя не утешила. Я не умею утешать.
Простите меня все те, до кого я "докопалась". Я чересчур любопытная, мне не всегда хватает такта.
Простите меня и вы, кого я не поддержала. И вы, за кого не порадовалась.
Как ни крути, а с поддержкой у меня не всё в порядке.
Вот он, вроде, ясно дал понять, что у него настроение плохое. Но для меня это его плохое настроение сначала ударило по самолюбию - боже, Марина, хватит вести себя столь эгоистично - дескать, а что это он на меня не посмотрел? А почему он со мной не так поздоровался? Почему в телефон уткнулся, что, даже не обнимет?
Но потом я решила, что виновата во всём я.
Опять? Неужели опять? Когда ты уже поймёшь, что у людей могут случаться вещи, не имеющие к тебе никакого отношения? Что ты из себя строишь? Пуп Земли? Противно.
Да, действительно, виновата во всём я. Я общаюсь с Роном - я даю повод для ревности. А В., разумеется, отрицает свою ревность, хотя я её, ясное дело, насквозь вижу. И никакого другого объяснения быть не может, ну конечно же!
А потом я внезапно осознала всю свою глупость.
А потом вспомнила, что мне 17 лет, и я не в состоянии сама уследить за чайником на кухне.
А потом поняла, что маленькая ещё.
И как-то совсем плохо стало. Слёзы на глаза навернулись, но я их гор-р-р-р-рдо смахнула и проглотила комок в горле - тебе 17, Марина, пора уже вести себя хоть чуточку взрослее. Каждый раз будешь плакать, когда плохо?
Да. Каждый раз.
А вот когда В. так вот агрессивно отвечает, закрывается от меня и откровенно язвит - тут даже придумывать нечего. Вот твои страшные сны налицо, Марин.
Почему он строит стенку?
Почему не разговаривает?
Почему ты так неосторожно к нему относишься?
Какой там был сон про сломавшийся лифт?
- И вот ты опять стоишь. И долго мне тебя ещё ждать?!
- Не хочешь - не жди.
Говорить это больно, но уж если ссориться, то совсем. И В., кажется, то ли удивился, то ли дёрнулся, чтобы повернуться и уйти. Вот и гадай, что у него в мозгу мелькнуло - всё равно не угадаешь. А он сам не расскажет, разумеется.
- Сделаем вид, что я этого не слышал, потому что на одно ухо глухой. - А вот тут я действительно удивилась. Вся та обида за недоговорки, которая копилась на протяжении пути до метро, на секунду отступила, и сердце замерло. Он решил не ссориться.
Легче почему-то не стало, хотя я была уверена, что станет. И когда среди спутанных мыслей я попыталась найти отвлечённую тему для разговора, он нашёл её сам. Вот где он старше. В разы старше. Умнее. Лучше.
- Одиннадцать.. два. - он у подъезда шепчет мне на ухо, сжимая в объятиях, словно пытаясь смять эту стенку, смять и выбросить, точно картонную.
Только вот он не картонная. Она стеклянная.
И теперь я вижу тебя через тончайшее стекло. Видеть - вижу, и почти что чувствую... вот только не совсем.
А как от этого стекла теперь избавиться - ума не приложу.
И думаю много.
И плачу.
Простите меня все те, до кого я "докопалась". Я чересчур любопытная, мне не всегда хватает такта.
Простите меня и вы, кого я не поддержала. И вы, за кого не порадовалась.
Как ни крути, а с поддержкой у меня не всё в порядке.
Вот он, вроде, ясно дал понять, что у него настроение плохое. Но для меня это его плохое настроение сначала ударило по самолюбию - боже, Марина, хватит вести себя столь эгоистично - дескать, а что это он на меня не посмотрел? А почему он со мной не так поздоровался? Почему в телефон уткнулся, что, даже не обнимет?
Но потом я решила, что виновата во всём я.
Опять? Неужели опять? Когда ты уже поймёшь, что у людей могут случаться вещи, не имеющие к тебе никакого отношения? Что ты из себя строишь? Пуп Земли? Противно.
Да, действительно, виновата во всём я. Я общаюсь с Роном - я даю повод для ревности. А В., разумеется, отрицает свою ревность, хотя я её, ясное дело, насквозь вижу. И никакого другого объяснения быть не может, ну конечно же!
А потом я внезапно осознала всю свою глупость.
А потом вспомнила, что мне 17 лет, и я не в состоянии сама уследить за чайником на кухне.
А потом поняла, что маленькая ещё.
И как-то совсем плохо стало. Слёзы на глаза навернулись, но я их гор-р-р-р-рдо смахнула и проглотила комок в горле - тебе 17, Марина, пора уже вести себя хоть чуточку взрослее. Каждый раз будешь плакать, когда плохо?
Да. Каждый раз.
А вот когда В. так вот агрессивно отвечает, закрывается от меня и откровенно язвит - тут даже придумывать нечего. Вот твои страшные сны налицо, Марин.
Почему он строит стенку?
Почему не разговаривает?
Почему ты так неосторожно к нему относишься?
Какой там был сон про сломавшийся лифт?
- И вот ты опять стоишь. И долго мне тебя ещё ждать?!
- Не хочешь - не жди.
Говорить это больно, но уж если ссориться, то совсем. И В., кажется, то ли удивился, то ли дёрнулся, чтобы повернуться и уйти. Вот и гадай, что у него в мозгу мелькнуло - всё равно не угадаешь. А он сам не расскажет, разумеется.
- Сделаем вид, что я этого не слышал, потому что на одно ухо глухой. - А вот тут я действительно удивилась. Вся та обида за недоговорки, которая копилась на протяжении пути до метро, на секунду отступила, и сердце замерло. Он решил не ссориться.
Легче почему-то не стало, хотя я была уверена, что станет. И когда среди спутанных мыслей я попыталась найти отвлечённую тему для разговора, он нашёл её сам. Вот где он старше. В разы старше. Умнее. Лучше.
- Одиннадцать.. два. - он у подъезда шепчет мне на ухо, сжимая в объятиях, словно пытаясь смять эту стенку, смять и выбросить, точно картонную.
Только вот он не картонная. Она стеклянная.
И теперь я вижу тебя через тончайшее стекло. Видеть - вижу, и почти что чувствую... вот только не совсем.
А как от этого стекла теперь избавиться - ума не приложу.
И думаю много.
И плачу.